08.10.2009

Интервью с NEVERMORE. «Раньше я выпивал, может, литр водки в день. И так — годами!»

(Warrel Dane, опубликовано в журнале «1ROCK», зима 2008)

Вероятно, это история упорства. Стартовав творческий путь в Сиэттле начала 90-х (сперва в рамках группы Sanctuary), музыканты Nevermore оказались в эпицентре атомного грандж-взрыва, потрясшего и перевернувшего весь музыкальный мир. Но не поддались модному соблазну (а ведь в те годы штамп «made in Seattle» означал автоматическое попадание в сферу внимания масс-медиа и фэнов всего мира). Выбрав в качестве музыкального кредо сложный, техничный, интеллектуально-навороченный, ни на что не похожий сплав хэви, трэша и прогрессива с элементами мелодичного дэта и нео-классики, американцы создали одну из самых неформатных и нестандартных метал-групп планеты. Навсегда вне трендов, вне моды, вне конкуренции. Так что история Nevermore длиной в шесть полноформатных альбомов — это еще и история верности. И в этом году она получила новое воплощение: в сентябре был выпущен первый концертный DVD группы The Year Of The Voyager. О впечатлениях от дебютной широкоформатной видеоработы, о демоническом имидже коллектива, выборах в США, побежденном алкоголизме и своих русских корнях рассказывает вокалист Уоррел Дэйн.

Итак, каково это — наблюдать самого себя: на сцене, за сценой, глазами других людей? Нравится?

Нет! (Ухмыляется.) Очень странное ощущение. Знаешь, я долго привыкал к звучанию собственного голоса в записи: иногда это реально смешно, иногда как-то нелепо. Но ничего, за годы привык. А тут нечто новенькое. Особенно дико было на официальной презентации в Германии: материал демонстрировался на огромном экране кинотеатра, и можно было с ума сойти, наблюдая за самим собой в гигантском формате! Круто, конечно, но очень странно. Зато теперь у нас есть официальный DVD, первый за всю долгую историю. Наконец-то. И, как мне кажется, это достойная работа, полноценно отражающая творческий путь Nevermore.

Значит, есть шанс, что лет через пятнадцать мы увидим следующий концертник, верно?

(Смеется.) Ну… надеюсь, чуть раньше.

А как насчет студийной работы? This Godless Endeavor вышел три года назад и, кажется, ваши поклонники уже соскучились…

В настоящий момент мы как раз сочиняем песни для очередного лонгплэя. Если все будет хорошо, приступим к записи в начале 2009-го… ну и, как бы там ни было, выпустим диск в следующем году.
Вы с Джеффом (Джефф Лумис, гитарист и бэк-вокалист коллектива — прим. авт.) активно занимаетесь сольной работой, в 2007-ом состав Nevermore покинул гитарист Стив Смит. Означает ли это некоторую… хм… усталость от основной группы? Может, пришло время отдохнуть от совместного творчества и друг от друга?

Ни в коем случае. Сольные проекты — это то, что мы с Джеффом всегда хотели воплотить в жизнь: он — в своем любимом инструментальном ключе, я — в стиле тяжелого рока. Praises To The War Machine — это рок/метал-альбом, основной упор в котором сделан на структурную четкость и читаемость аранжировок, в отличие от Nevermore со всеми характерными техническими и композиционными наворотами. И… не стоит воспринимать сольные работы как конкурирующие с основной. Ничего подобного. С Nevermore все в полном порядке, а то, что мы делаем параллельно — это просто попытка реализовать себя в новой ипостаси. Мне кажется, такой выход творческих идей благотворно влияет на дух группы, существующей в течение долгого времени без серьезных изменений в личном составе.

Да, кстати, как вы до сих пор терпите друг друга? С 1991 года в команде произошла лишь одна перемена: в 1995-ом драммер Вэн Уильямс сменил Марка Эррингтона. Потом приходили-уходили известные гитаристы (Пэт О’Брайен, Тим Калверт, Стив Смит), но особой погоды они, кажется, не делали…

Да, верно. Каждый из них сыграл свою роль, однако — я понял это в прошлом году после ухода Стива — по большому счету, Nevermore всегда оставался квартетом. Я, Джефф, Джим (Шепперд, басист — прим. авт.) и Вэн. Это — идеальный, проверенный годами, «золотой» состав. Четыре состоявшихся самодостаточных личности, которым удается не только сосуществовать, но и успешно работать долгие годы. В некотором роде, мы стали одной семьей — маленькой сумасшедшей семьей. И, как это бывает во всех семьях, временами мы готовы поубивать друг друга. Прикинь: у меня три жены, но ни с одной из них я не ходил на свидания! (Смеется.)

А все-таки, что случилось со Смитом?

(Заметно мрачнеет.) Я не хочу об этом говорить. У парня свои проблемы, вот и все.

Хорошо. Продолжая тему сайд-экспериментов — не думал ли ты о классической карьере? Ведь, насколько мне известно, в свое время ты учился на оперного певца.

Нет, такого желания не было. Не мое это все-таки: с детства люблю рок и металл, и «изменять» этим жанрам вряд ли буду. Да и учился я, в общем, только для того, чтобы освоить вокальную технику, натренировать связки и оставаться в хорошей форме долгие годы. Быть оперным певцом крайне тяжело: требуется серьезная ежедневная работа над собой. Зато мне теперь не страшны перегрузки.

И что, никогда не доводилось терять голос?

Увы, бывало. Все вокалисты, выезжающие в длительные туры, когда-то сталкиваются с подобной засадой. Ужасное ощущение. Были случаи, когда, начав концертную трассу, я за несколько выступлений «спекался» и проводил остаток тура не в лучшей форме: пел вполсилы, не выкладываясь на все сто. Жутко переживал при этом. Стыдно было перед фэнами. Но с годами учишься… вырабатываешь для себя всякие мелкие трюки, приемы — что делать и от чего воздержаться. Тренировки, примерное поведение, здоровый образ жизни и никаких вредных излишеств. Вместо алкоголя — ромашковый чай.

То есть, вообще никакого алкоголя?

Да, я бросил пить в 2004-ом, тогда же перестал употреблять в пищу рафинированный сахар. Все это слишком вредно для организма — и, взявшись за ум, я стал гораздо здоровее, избавился от избыточного веса. А ведь раньше страшно бухал: выпивал, может, литр водки в день. И это — годами!.. В какой-то момент я просто понял, что долго так не протяну. И бросил пить. Далось это решение, не буду врать, очень трудно — может быть, сложней, чем все остальное в моей жизни. Ежедневная борьба с собой, особенно во время больших фестов — где, кажется, решительно все вокруг пьяны в сиську. Но я держусь и чувствую себя отлично — во всяком случае, физически. (Пауза.) Когда ты трезв, наркотиком становится окружающая действительность. В «Enemies Of Reality» есть строка: «There’s no stronger drug than reality» («Нет наркотика сильнее, чем реальность» — прим. авт.) — по иронии судьбы, я написал ее, будучи «в соплях», а смысл осознал много позже. Что также немаловажно, я заметил, что, будучи абсолютно трезвым на концертах, пою гораздо лучше — а ведь в течение многих лет я соблюдал ритуал «чутка хряпнуть» перед каждым шоу. И репутацию приобрел соответствующую (как, впрочем, и некоторые другие участники группы) — законченного и безнадежного алкаша. Я столько выжрал в своей жизни, что, кажется, продолжи в том же духе, подрастающему поколению ничего не останется. Поэтому если мне сейчас вручают бутылку водки, я отдаю ее Children Of Bodom. (Смеется.)

Возвращаясь к музыкальным темам, как ты оцениваешь творчество последователей-клонов Nevermore — например, Shatter Messiah? Существование таких групп скорее льстит или раздражает?

Признаться, я их не слышал. Но подражатели, конечно, льстят, безусловно! Значит, не зря мы стараемся придумывать музыку.

В твоей лирике часто используется религиозная символика: понятия Бога, Зла, Добра, греха, прощения и т.д. Как относишься к религии?

Равнодушно. Мне кажется, каждый должен сам выбрать веру — или, как вариант, придумать свою собственную религию. Уважаю свободу мышления, открытость и умение следовать золотому правилу: «Поступай с людьми так же, как хотел бы, чтобы поступали с тобой».

Значит, в бога не веришь?

Я этого не говорил. Технически я, наверное, принадлежу к агностикам — но, повторюсь, каждому свое. Человек должен быть духовно свободен, чтобы выбрать свой путь самостоятельно. Проблема только в том, что власть (церковь, телевидение, политические и социальные институты) придерживается другой точки зрения. Слишком много людей, которые готовы решать за нас.

А как насчет музыкальных коллективов, проповедующих со сцены?

Если публике нравится их творчество, а часть аудитории готова «схавать» религиозное послание — не вопрос. Личное дело каждого. Но я на такой концерт не пойду.

Однако в свое время вы откатали тур с Disturbed…

А они что — по тем делам? Не заметил. Кажется, нормальные парни, мы неплохо провели время. Тема религиозных убеждений не поднималась — разговаривали об обыденных вещах.

Также вы ездили в Gigantour с Megadeth. Помнишь, наверное, как Мастэйн поступил с Rotting Christ и Dissection, которых буквально выбросили из турне в связи с «сатанинской» ориентацией…

Ну, назвав свою группу Rotting Christ, ты должен привыкнуть к положению шила в мягком месте. Впрочем, я общался с этими парнями пару лет назад и вообще не думаю, что они в самом деле сатанисты. Но Дэйв очень парится по этому поводу. Очень. Мы с ним, помню, встретились через некоторое время после выпуска This Godless Endeavor, и я все ждал, когда же он спросит, что означает название диска. (Смеется.)

Интересуешься ли политикой?

Я бы рад не интересоваться — да куда от нее денешься? Включаешь телевизор — и отовсюду, с утра до ночи, вываливается вся это говенная политическая лапша. Если смотреть и слушать все это достаточно долго, чувствуешь, как мозг начинает слипаться. Я сегодня в гостинице целый день провел с каналом CNN, и, кажется, немного опупел. (Смеется.) Но никуда не денешься. Тем более, что этом году нам предстоят очень интересные выборы президента… (Интервью происходило в сентябре — прим. авт.)

За кого думаешь голосовать?

Пока сказать не могу. Зато точно знаю, за кого не буду: за эту безумную сучку из Аляски! (Сара Пэйлин, губернатор Аляски, претендент на пост вице-президента от республиканцев — прим. авт.) То, что она говорит, отдает запущенным маразмом. Последним хитом стало заявление, что следует прекратить сексуальное обучение, половое воспитание в школах — мол, это не соответствует принципам христианской морали, и дети должны узнавать «об этом» только от родителей, причем в очень скромной и приличной форме. Что, надо сказать, мало удалось семье губернатора: ее 17-летняя незамужняя дочь сейчас беременна! (Смеется.) И это только небольшая часть, не самая страшная. Черт возьми, я умираю, когда слышу, что несет эта баба! (Пауза.) А вообще, результат не так и важен. Все равно каждый раз идет по накатанной: предвыборные обещания, золотые горы и вселенское благоденствие. А потом благоденствуют только те, кто выиграл гонку.

Nevermore отличается исключительно мрачным имиджем — этакие инфернально злобные демоны, мастера дьявольской депрессии. Такое впечатление создается ради соответствия невеселой, в общем-то, музыке — либо вы и впрямь тяжелые и в чем-то неприятные личности?

(Хохочет.) Вот умора! Мы нормальные, обычные. Вот загляни в наш тур-автобус: парни в свитерах сидят кружком и, хихикая, попивают какао! (Смеется.) Ну, шутка. Nevermore отражает часть души каждого из нас, несомненно — но это только часть. Однако большинство людей видят и воспринимают нас только с этой точки зрения, потому и думают… всякое.

А знакомиться не боятся?

Неееет. Для этого мы, наверное, еще недостаточно инфернальны! (Смеется.) Будем работать над собой.

Какие из последних метал-релизов «зацепили» больше всего?

Трудно сказать. Давненько ничего не слушал: сейчас мы работаем над материалом будущего альбома и стараемся максимально оградить себя от всей остальной музыки, чтобы не поддаться влиянию извне. Очищаемся от посторонних воздействий. Вот только хотел поинтересоваться: новый альбом «Металлики» как получился?

На мой взгляд, парни постарались максимально приблизиться к старому, классическому саунду — и им это удалось. Мощно, ностальгично, очень сложно и технично. Но при этом на альбоме нет ни одного хита: выключил — и забыл.

Ох, я так и знал. Пока послушал всего одну песню — и пришел к такому же выводу. Было бы, конечно, здорово сесть на машину времени, вернуться в прошлое и записать еще один Master Of Puppets — но это невозможно. Увы.

Твоя мечта — личная, музыкальная?

Прокатиться в турне с той же Metallica (что бы они ни выпускали сейчас) — но, думаю, о том же мечтает большая часть метал-команд планеты!

Слушая тот или иной альбом, обращаешь ли внимание на лирику?

Да, всегда! В отличие от многих слушателей, воспринимающих вокал просто как один из инструментов, я всегда вслушиваюсь в тексты песен. И, надо сказать, дико обожаю тексты старого доброго Саймона из Simon & Garfunkel — они потрясающи!

А кто больше всего нравится из текстовиков тяжелой сцены?

Вероятно, Tool. Они такие странные!

Да. Нет ничего лучше, чем красиво и непонятно одновременно!

Хм, ну я, например, понимаю, что кто-то слишком плотно сидит на наркоте! (Смеется.)

Заканчивая наш милый разговор — пару слов для русских фэнов Nevermore.

Ах, ты из России? Здорово! Во мне ведь тоже течет русская кровь. Бабушка и дедушка по материнской линии были из Москвы — и когда я был маленьким (года три-четыре), свободно разговаривал по-русски. А потом они умерли… и я все забыл. А жаль! Хотелось бы найти русских родственников — правда, это было бы чудесно!

Может, есть смысл воспользоваться социальными сетями? Вдруг по фамилии найдешь…

Может быть! И, как бы там ни было, очень хотелось бы приехать в Россию с концертами — все-таки корни!