Интервью c MOONSPELL. «Я чувствую себя старым. И выгляжу, как многие замечают, гораздо старше своих лет»

(Fernando Ribeiro, февраль 2016)

9 апреля в Минск возвращаются великолепные MOONSPELL — и собираясь на концерт этой группы то ли в четвертый, то ли уже в пятый раз, я понимаю, что никогда не скажу «сколько можно?». MOONSPELL вживую можно смотреть бесконечно. Это и пожар, и текущая река, и люди в самой своей любимой, искренней и перфекционистской работе. В преддверии концерта удалось пообщаться с Фернандо — четверг, вечер, сумерки и бархатный глубокий низкий голос в наушниках.

Привет, Фернандо. После двух «мыльных» интервью рада, наконец, тебя слышать. Насколько я понимаю, текущие гастроли будут продолжать серию «Road to Extinction», и в основу сетлиста ляжет последний альбом.

И да, и нет. С одной стороны, мы по-прежнему продвигаем Extinct – хотя в марте уже будет год со дня выпуска этого альбома. То есть он не то чтобы совсем нов, и кто хотел, успел выучить песни наизусть, но… концертных трасс оказалось слишком много, чтобы уложиться в один год. Поэтому мы продолжаем устраивать live-презентации этого диска и, вот, наконец, доберемся с ним и до Минска. С другой стороны, дискография MOONSPELL уже довольна внушительна, и всегда хочется впихнуть в концертный сет как можно больше всего и отовсюду. Так что мы редко ограничиваемся каким-то одним периодом, а играем песни разных лет. Ну и неизменные хиты, сопровождающие наши концерты уже второй десяток. «Alma Mater», «Full Moon Madness» — все это, конечно, тоже будет.

И не надоело?

Нет, конечно же, нет. Слушатели ждут этих песен, они уже стали неотъемлемыми атрибутами шоу, и мы никогда не пытались сломать эту традицию. Зачем? Альбомы Wolfheart и Irreligious сделали нас известными, это классика в том числе и для нас самих – причем классика такого порядка, что с годами не устаревает и не выцветает. Подумаешь, прошло двадцать лет. Разве «Alma Mater» за это время стала хуже? Я уверен, что нет. Ну и продолжая тему концертных программ, не нужно забывать о юбилеях: было 20 лет Wolfheart, будет 20 лет Irreligious, и это, конечно, необходимо отметить в концертных программах.

Специальные юбилейные трибьют-туры, посвященные этим альбомам, выглядят логично и органично. А как быть с «несистемными» альбомами Sin/Pecado и The Butterfly Effect? За годы группа дистанцировалась от них, вы нечасто играете на концертах песни того периода, — не говорят уже о том, чтобы слушать их вживую целиком.

Все может быть, почему же. MOONSPELL – группа разноплановая, мы никогда не стремились вбиться в некую нишу и ограничить себя, приравнять к какому-то стилю. Это неинтересно. И я совершенно не жалею об экспериментах конца 90-х: это было свежо, это было ново, и некоторые из тем того времени мы таки периодически играем. Блудных, нежеланных детей в нашей дискографии нет. Во всяком случае, для меня.

Говоря о последнем альбоме, по каким критериям вы выбираете песни для исполнения? Личные фавориты, или еще как-то? Например, вы почти не играете ударную «A Dying Breed», почему?

Вопросы выбора – самые трудные. Всегда хочется показать публике все, впихнуть в полтора-два часа максимум того, на что ты способен. Хочется выложить все карты и разыграть самую красивую партию в своей жизни. Но на деле приходится, конечно, как-то себя ущемлять. Я могу точно сказать, что на сегодняшний день мы играли вживую все песни Extinct – какие-то чаще, какие-то реже, но все. Даже странную и неформатную «La Baphomette». Из беспроигрышных вариантов — «Breathe (Until We Are No More)»: она всегда отлично заходит, особенно в качестве «открывашки» концертного сета. А еще титульная «Extinct». Остальное – плюс-минус. Бывает, мы играем «The Last Of Us»; бывает, «Funeral Bloom»; бывает, «A Dying Breed». Тут все зависит от… ай, ну, на самом деле от многого. Даже от настроения в данный конкретный день. А еще я люблю петь «The Future Is Dark», — это для меня совершенно особенная песня альбома.

Она во многом личная, так как с самого начала идет обращение к сыну, с рождением которого мой мир буквально перевернулся. Я помню, эти строки: «Oh, my son too young to understand that life is dark sometimes», эта мелодия появилась в моей голове как будто ниоткуда, я сидел и напевал ее в пустой студии, не имея еще ни аранжировки, ни каких-либо конкретных идей. Песня как будто родилась из воздуха, и она мне очень близка. Этот альбом, он вообще… я бы сказал, человечный. Близкий к телу…

Так будущее все-таки мрачно?

Да и настоящее, я бы сказал, тоже невесело! (Смеется.) На самом деле, и да, и нет. С одной стороны, мы все на пороге к вечной тьме, шаг за шагом, день за днем приближаемся к той точке, после которой возврата уже не будет. Дети, с одной стороны, являются нашим продолжением в этом мире, с другой, выступают символом нашего личного увядания. Да и сама природа, расцветая, достигая пика, стремится вниз, к умиранию, к смерти. Но… ведь мы еще здесь, верно?.. Поэтому лейтмотив этой песни, на самом деле, заключен в другой, крайне важной для меня строке: «Without you there is no tomorrow». Пока есть мы, пока есть близкие, родные люди, пока есть классные музыканты, будет и «завтра». Поэтому, в вечном ожидании мрачного и непоправимого, есть смысл, как надежду, начертить на темном полотнище собственных мыслей эту фразу: «Without you there is no tomorrow». Без меня, без тебя, без всех, кто нам дорог. Это сейчас главные слова для меня – тогда как, скажем, в конце 90-х моим главным жизненным девизом было «Work hard, dream harder». Но… что ж. Времена меняются, мы меняемся. От катарсиса к умиротворению. И в жизни, и в музыке.

Презентуя Extinct, окруженный этим меланхоличным «гибельным» флером, ты много говорил о приближающейся старости, о том, что в этой жизни многое переосмысливается, многое дается труднее… Но, хэй, тебе всего 41 год! Какой же ты старый?

Честно сказать? Да, я чувствую себя старым. И выгляжу, как многие замечают, гораздо старше своих лет. Просто так получилось, что последние 20 лет я кручусь в потоке невероятной интенсивности, за год как будто бы проживая по несколько лет кряду. MORBID GOD появился в 1989-м, я был еще подростком. А потом пару лет – и выстрелил MOONSPELL, так что останавливаться, размеренно что-то обдумывать, раскачиваться времени не было. Хотелось быстрее, скорее, стремительнее – и жизнь послушно понеслась вскачь. Сам не верю, что мне 41. На деле уже много, много больше. Впрочем, если даже брать реальный биологический возраст, перелом после сорока – подходящее время, чтобы обстоятельно задуматься о прошлом, настоящем и будущем. Больше сорока лет мне, больше двадцати лет команде. Пару минут назад я говорил о расцвете и пике – так, может, наберемся храбрости и прикинем, куда покатимся дальше?

Поговорим об этом, когда стукнет 70! Когда доживешь до возраста Лемми.

А доживу ли?.. (Смеется.) Лемми, на самом деле, был большой молодец, он мой герой. Причем по одной простой, но очень важной причине: он всегда был верен себе. Он не играл рок-н-ролл, не изобретал его, не выдумывал что-то специально. Он и был рок-н-роллом. И был при этом совершенно естественен.

Что же касается старости… я хочу сказать, я ее не боюсь. Но мне по какой-то причине важно соответствовать возрасту. Например, не люблю, когда пожилые музыканты из последних сил прыгают по сцене, силясь доказать, что они еще ого-го. Зачем это? Не лучше ли, не естественнее ли быть собой? Я считаю, не надо рваться в будущее любой ценой. (Пауза.) А я, кстати, не только стар, но еще и довольно несовременен. Мне совершенно не важно количество лайков в фэйсбуке. Социальные сети, репосты, инстаграмы — это все очень-очень далеко. Безусловно, мы сейчас говорим по скайпу, я не настолько ретроград, чтобы не освоить необходимые программы, но когда кто-то пишет, мол, «я только что слил ваш новый альбом с торрентов!», — могу лишь недоуменно пожать плечами. Что это вообще?!..

Несколько лет назад ты принял участие в кампании против дискриминации женщин. Тогда фанаты всего мира любовались твоими фото в красных туфлях на шпильках. Как тебе опыт?

Это был очень интересный и важный проект. Внешне — смелый, творчески броский. Не только я надел туфли, буквально воплотив фразу «walk in women’s shoes» (английский аналог нашего «побудь в женской шкуре» — авт.), но женские образы примерили также представители традиционных «маскулинных» отраслей: политики, ученые, атлеты. Внутренний же посыл был серьезен, ибо вопрос насилия над женщинами в нашей стране стоит достаточно остро. Не знаю, как в Беларуси, но для Португалии тема бытового насилия очень болезненна, и в основном страдают, естественно, женщины. Я считаю, важно привлекать к этой теме общественное внимание – и горжусь, что меня пригласили принять участие в «100 Men Without Prejudice». По итогам мероприятия (это была выставка наших «нестандартных» фотографий, открывшаяся в международный женский день 8 марта в Лиссабоне) выпустили иллюстрированную книгу, доходы от продажи которой отправились медицинской ассоциации, занимающейся исследованиями и лечением рака груди. Тираж продался очень быстро. И печатный результат я, кстати, так и не видел. Я же все время в турах. (Улыбается.)

Но вообще успел проникнуться состраданием к женщинам, которые носят настолько неудобную обувь?

Да, неудобно. (Смеется.) Но я стоял всего пару минут, а дамы носят это постоянно. Хотя, в общем, я не узнал о женщинах ничего кардинально нового. Девочками я был окружен всегда: в нашей семье было много девчонок. А потом появилась жена. Так что о жертвах ради красоты и ухоженности я знаю очень много! (Смеется.) Да, впрочем, я и сам артист. Так что носить неудобную обувь не привыкать. Не на калблучищах, конечно, но имидж для нас был важен всегда. Так что… если надо, терпим.

А может, еще какие-то предметы женского гардероба примерял? Ну, ради интереса.

(Задорно хихикает.) Ради интереса?.. Ээээ… дай подумать! (Пауза.) Нет, кажется, нет. Почему-то идея с переодеваниями меня никогда не интересовала. Даже на всяких маскарадах не припомню, чтобы я брал женские роли. (Пауза.) А, вот. Когда-то давным-давно, на заре «мунспелловских» времен, мы играли в каком-то то ли клубе, то ли маленьком театре. И за кулисами был склад театральных нарядов. В общем, после концерта мы развлекались: облачались в эти одеяния и манерно фотографировались. Но это было реально давно, с тех пор ни-ни.

Чем обычно развлекаешь себя во время гастролей? Насколько я знаю, несмотря на насыщенный туровый график MOONSPELL, проводимые в студиях месяцы, а также сопутствующие задачи, ты много пишешь. Поэзия, рассказы, переводы.

Я люблю писать и читать. Я из тех музыкантов, что берут в турне книгу, а не компьютер с игрушками, из тех, кто не знакомится с барышнями, а предпочитает уединиться и поработать в одиночестве. Это мое личное пространство, мне так комфортно. Кроме того, надо думать и о развитии своих скиллов – чего-то помимо музыки, поскольку однажды настанет тот день, когда я не смогу вытанцовывать на сцене. Поэтому я развиваю свои писательские способности. У меня вышло уже три книги поэзии и одна рассказов; все они полностью распродались в Португалии. Надеюсь, однажды я переведу антологию своих произведений на английский язык. Также хотелось бы написать что-то вроде туровой книги – не знаю пока, в каком формате и о каких именно поездках, но наработки уже делаю. Я постоянно веду гастрольный дневник (частично вы можете почитать эти записи в нашем фэйсбуке) – этакий взгляд на жизнь на колесах глазами музыканта. Также занимаюсь переводами – например, я перевел на португальский книгу «Я — легенда», перевожу Лавкрафта. С годами литературное творчество увлекает меня все больше и больше.

Не хотелось бы взять отпуск от гастролей на год-другой? Вы же можете уже себе это позволить?

Нет, конечно. Не можем. Даже полгода мы не сидим на месте. Это суровая реальность: чтобы жить, ты должен вертеться, особенно сейчас, в условиях суровой конкуренции. Да и, сказать по правде, я, наверное, не смог бы долго без сцены. Ну, год посидел бы, может. А потом все равно бы сорвался. Потому что, помимо усталости, каких-то там накладок, нервов, длительных переездов, гастроли дают нам нечто более важное, чем деньги. Более важное, чем успех и крутые площадки. Я обсуждал это с парнями из старых команд, таких как, скажем, OPETH, KATATONIA, PARADISE LOST, — и мы сошлись на том, что прекратить выступать просто не можем. И не только из-за того, что в противном случае нечем будет платить по счетам. Просто нам это надо, нам это важно, концерты – это от нас неотъемлемое.

Будете потом как SCORPIONS. Которые все не могут остановиться.

Но, по крайней мере, мы не будем объявлять по пять прощальных туров подряд! (Смеется.) Однако доля правды в этом есть. Что-то же их толкает. И явно не деньги: уж кто-кто, а эти ребята давно миллионеры.

Ваши альбомы в последнее время занимают первые строчки в хит-парадах Португалии. Успех в родной стране важен для вас?

Очень важен. На самом деле. Португалия всегда была особенным местом. И рок-музыка исторически развивалась на родине очень плохо, ее почти никто не слушал. Да, что уж скрывать, мало кто слушает и поныне. Здесь никогда не процветала и не продвигалась тяжелая сцена; Португалия – это южная черная дыра со странными музыкальными вкусами. Мои родители боготворили VILLAGE PEOPLE. И когда я однажды сказал, что вот, собираюсь стать музыкантом, играть метал и ездить по миру, они схватились за голову. Пойди, дорогуша, обучись чему-нибудь стоящему! Вот был ответ. И в прошлом так думали абсолютно все. Но, без ложной скромности, благодаря международному успеху MOONSPELL ситуация понемногу меняется. Медленно, но все же. Молодые музыканты мне периодически признаются, что MOONSPELL их вдохновил выбрать дорогу в жизни. И да, мне это важно. Сольно сегодня мы собираем по 2-3 тысячи на концертных площадках Лиссабона. Да даже те же чарты, которые ты упомянула. Это действительно потрясающе: на первых строчках национального хит-парада с последними альбомами были мы! Не Мадонна, не Канье Уэст, а MOONSPELL.

А ведь в 90-х поехать в турне для португальской команды был один шанс примерно на миллион!..

Помню, когда был издан Wolfheart, я еще жил с родителями. Учился, денег не было вообще. Да и в Португалии мы чувствовали себя изолированно, как на острове. Андеграундной жизни здесь не было. Так вот, помню, возвращаюсь из Германии и слушаю в кассетном плеере Wolfheart. Счастье было неописуемое! Ощущение невероятное, будто я разом попал на вершину мира! (К слову, с годами многие чувства притупились, но момент, когда впервые ставишь диск со своим альбомом, включаешь и начинаешь слушать, по-прежнему захлестывает волной всеобъемлющего блаженства. Так же было и с Extinct – хотя уже, конечно, не на кассетнике.) В общем, я хорошо помню вкус первого успеха. Я был молод, восторжен, но дезориентирован, нервничал и, что самое ужасное, совершенно не понимал, что делать дальше. Помню, глава Century Media Robert Kampf сказал: «Ребята, мы продали 50 000 копий вашего альбома за месяц. Это самый успешный релиз лейбла на сегодняшний день». А я говорю: «Здорово, босс, а можно, ты забронируешь мне комнату в гостинице?» Такие были времена. И, кстати, надо отдать должное Роберту: он нам помог вырваться из Португалии. После чего местное сообщество стало испытывать к MOONSPELL смешанные чувства: кто-то нас любил, кто-то поливал грязью, но гордился на самом деле мало кто. Таков уже местный менталитет. Для своих ты никогда не можешь быть слишком хорош. И нам тем более приятно, что сегодня удается собирать на родине большие площадки.

В Минске большую-большую вам не гарантирую, но, думаю, будет здорово!

В Минске клуб «Репаблик», верно? Помню, как мы приехали в первый раз… ощущение было такое, как будто проломил стену льда, попал на неизведанную территорию. Это был очень насыщенный, очень эмоциональный концерт. Так что второй раз я ехал с крайне теплым чувством. И не ошибся! Мне у вас очень понравилось, честное слово. В Восточной Европе, я заметил, MOONSPELL любят, что в некотором смысле парадоксально: мы — южные люди, вы — северные. Но тем не менее! В общем, я с нетерпением жду новой встречи.

Автор: Anastasiya Количество просмотров: 6 625

14 комментариев

Добавить комментарий Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Комментарий

 

Имя *

E-mail *

Сайт

Сохранить моё имя, email и адрес сайта в этом браузере для последующих моих комментариев.

антиспам-проверка (введите число) *  −  2  =  4