03.10.2009

Интервью с MOONSPELL. «Человечность мне представляется как улыбка… вырезанная на лице острым ножом»

(Fernando «Moon» Ribeiro, опубликовано в «Музыкальном журнале», лето 2002)

Честно признаться, давно я мечтала сделать задушевное интервью с одним из самых очаровательных фронтменов сегодняшней метал-сцены: с «мунспелловским» Фернандо Рибейро. До сих пор судьба не давала возможности пообщаться — и потому его согласие на ряд «мыльных» вопросов-ответов я восприняла как настоящий подарок… впоследствии оказавшийся по-настоящему «вкусным» и серьёзным. Других комментариев тут не будет: просто читайте и… оцените…

Начнем мы, наверное, с летних новостей от MOONSPELL. Чем вы сейчас занимаетесь: отдыхаете после напряженного Darkness And Hope тура или, может, по-прежнему идёт какая-то работа?

Что касается меня лично, то я нахожусь между жерновами самых разных проектов. Сочиняю новые песни MOONSPELL, играю практически каждую неделю… Лето — это не столько отдых, сколько пора всяческих фестивалей — поэтому особенно расслабляться не приходится. Что еще? Репетируем, я делаю наброски своих новых литературных творений… Напряжённо, да — но такова моя жизнь, таков мой, можно даже сказать, способ выжить — и я изо всех сил стараюсь не отставать от ритма его пульсаций… А промо-тур Darkness And Hope еще, кстати, не окончен: несколько грандиозных шоу запланированы на сентябрь — да и, в принципе, по предварительным намёткам, он продлится ещё вплоть до конца 2002 года.

Не могу не спросить о впечатлениях вашего московского визита…

Это был незабываемый момент, грандиозный поворот как нашей карьеры, так и личного опыта. Просто потрясающее путешествие…

Не устал ли ты от роли ультимативного лидера MOONSPELL, отвечающего за все, что так или иначе касается этой группы…? Не напрягает ли это тебя, не надоедает?

Я полагаю, это вопрос страсти, концентрации и желания открывать новые дороги. Я уверен, я чувствую, что у команды есть масса перспектив и измерений, которые она должна освоить — и/или вернуться и посетить заново. Это великое чувство — по сравнению с которым всякая скука либо усталость выглядят совершенно незначительными…

Что ты чувствуешь, стоя на сцене? Как проходит процесс перевоплощения — есть ли ощущение некой внутренней перемены под воздействием атмосферы той или иной песни? И — каким бы ты хотел предстать в эти минуты перед своими зрителями, слушателями, фэнами?

Прежде всего, я стараюсь воплощать свои песни (особенно лирические образы) духовно и — уже как следствие — физически. Этот процесс далёк от глупого психоанализа «переселения» из одного персонажа в другой — ибо считаю, что такое «переселение» слишком мелко, оно не выходит за уровень банальной маски. Откровенность, истинность и сила рождаются только в единении «личность-и-образ»… и в этом плане моё представление всегда спонтанно, смена движений и мимики происходит сама по себе: это как бы отдельная от меня жизнь… Если зрители смогут в ней что-то увидеть, соотнести себя с этим, прочувствовать магию общения — хорошо. А уж как они все это увидят — это зависит только от них, от неповторимости момента и глубины нашей интимно-духовной связи. Я не могу это определить, могу только в чем-то повлиять — в той или иной степени.

Ты всегда отличался нестандартным использованием христианской символики в своих текстах. Иногда довольно провокативно, но… всегда интересно. Я просто попрошу тебя прокомментировать несколько моментов, хорошо?
Во-первых, образ и характер Иисуса Христа. Веришь ли ты, что он реально существовал — и что можешь сказать о ницшеанской трактовке «психологии Спасителя»? Согласен ли с ней?
Во-вторых, ты частенько изображаешь его (Христа) в крайне эротичном, сексуальном контексте, что само по себе выглядит весьма контроверсивно, ибо христианство всегда боролось (во всяком случае, внешне) со всяким проявлением гедонизма и сексуальностью как таковой. Как ты объяснишь это противоречие и, в особенности, песню «Let The Children Cum To Me»?

Я не могу согласиться с большей частью интерпретаций человеческого воплощения Христа — но, в то же время, существует масса исторических фактов и свидетельств, которые искренне меня занимают. Я сам внимательнейшим образом изучил Новый Завет и, к тому же, открыл для себя другого автора, интересного своими размышлениями о Христе и его значении: это Никос Казансакис.
Второй философ, открывший для меня новые измерения христианства, — это Людвиг Файербах со своим «The Essence of Christianity». Кое-что было почерпнуто, конечно, и из Ницше — но он меня больше интересует своими мыслями о человечестве в целом, его месте и роли в истории, нежели желанием искоренить религию как один из видов обычной социальной болезни. Я считаю, что христианство — это одна из деталей… хммм… практически Высшего Плана.

Что же касается моих текстов, то они в большей степени ориентированы на выводы, последствия и экстраполяцию, нежели на оригинальный миф, который используется, скорее, в качестве точки отсчета и/или ссылки, а не как отдельная тема. «Let The Children…» — это песня, базирующаяся на библейской иронии, её интерпретации и, в особенности — сквозь призму человеческого поведения — над тем, сколько извращений породила сама христианская религия. Не для кого ведь не секрет, что насилие над детьми — не редкость в большинстве «святейших» жреческих обществ.

Какие книги повлияли на твоё восприятие мира больше всего? Что ты читаешь сейчас — если, конечно, ещё есть время на занятия самообразованием?

На самообразование время есть всегда. Я лучше пренебрегу чем-либо другим, честное слово! Самые важные книги моей жизни определить очень сложно: если отвечать на этот вопрос максимально полно, мне пришлось бы разделить их на категории, жанры, темы и т.д. Однако… такой возможности нет. И посему, сокращая бесконечный список и жертвуя его полнотой, назову всего лишь несколько произведений, которые изменили моё мировоззрение и целую жизнь. Это, конечно, «Цветы Зла» Бодлера, «Города красной ночи» Бэрроуза, «Парфюмер» Патрика Зюскинда и «Последнее искушение Христа» Никоса Казансакиса. Сейчас читаю и перечитываю Вольтера, «Доктора Фауста» Томаса Манна, сборник мини-рассказов португальского писателя Эка де Куэйрос и компиляцию классических произведений научной фантастики.

Насколько мне известно, ты закончил философский факультет… что можешь об этом сказать: сильно ли полученные в Университете знания помогли тебе в понимании окружающего мира? И… много ли удалось понять на сегодняшний день?

Могу точно сказать, в чем мне помогла учёба в Университете: благодаря углубленному изучению философии, я смог точно определить для себя границы жизни — и место, где она заканчивается, уступая банальному выживанию. Второй плюс: мною была осознана исключительная ценность познания, поиска ответа на многочисленные вопросы, исследования и изгнания духа невежества. Много это или мало, сказать не могу. Я знаю только то, что… что этого недостаточно.

Твоё отношение к сатанизму?

Интерес как выражение радикального антропоцентризма.

…Худшее концертное воспоминание?

Надеюсь, к настоящему моменту я их уже стёр из своей памяти. Нет плохих воспоминаний… просто бывают плохие условия.

Продолжая тему «EroticA» в твоей лирике — не только в христианском контексте, а вообще… Ты часто используешь сочетание «deadly» и «erotic» в качестве характеристики своих текстов… почему? Неужели Смерть кажется настолько привлекательной?

Если речь идёт о песне «Eurotica», то это по большей части социально/философская, в чём-то даже политическая вещь о конформизме и его самоиронии… но, тем не менее, я отвечу на твой вопрос. Да, Смерть действительно привлекательна, я чувствую искреннее очарование ею, её значениями, её измерениями, ценностями и тайными кодами. Что же касается сексуальной области Смерти, то, полагаю, это часть мирского воплощения процесса умирания, вопрос очень сложный и нуждающийся в дополнительном исследовании. Например, факт, что у Hanged Man (повешенных — авт.) часто происходит эякуляция, по моему разумению, в этом плане совершенно не исключителен. И не случаен.

Назови пять эпитетов, слов, которые у тебя ассоциируются со словом «эротика»…

Рот, вода, неизвестное на улице, мучение, удушение.

Явная аллюзия на тему «Городов Красной Ночи»… Теперь вопрос крайне личного характера (можешь не него не отвечать, если что…). Нравится ли тебе эксперименты в собственной интимной жизни? Были ли какие-то по-настоящему дикие опыты?

Ох… я становлюсь абсолютным аскетом, когда дело доходит до вульгарного процесса вербализации вещей самых что ни на есть интимных… да ещё и перед полностью незнакомыми людьми. Почему ты, кстати, задаёшь этот вопрос? Может… может, я должен рассказать о случаях, когда я и моя группа брали нескольких… нет, это был не я! …Пускай воспоминания останутся для меня одного… в то время как делать это я всё-таки предпочитаю вдвоём.

Люди, которые с тобой общаются, как один утверждают, что личность ты крайне харизматичная, и на всех, кто тебя окружает, действуешь не хуже магнита. Чувствуешь ли ты сам эту силу? Осознаёшь ли свою исключительную способность влиять на других?

Хотел бы верить, что это так. Это всё — огромная часть пакта обмена влияниями. Мне трудно оценить эту силу — так же, как нелегко оценить любые вещи, которых ты до конца не осознаёшь. Можно рассмотреть это так: я рассказываю свои истории, стараясь делать это по возможности лучшим образом. Люди их слышат и, бывает, находят в этом что-то своё. И… в этих историях — моя неразделённая личность. Я живу ими… и для них.

Есть ли какие-то черты, которые ты ненавидишь в женщинах? И… можешь ли ты описать свой идеал (btw, встречалось ли уже что-то похожее)?

Что я ненавижу… мне не нравится женское любопытство в том, что касается Меньшего Плана. Женщины — это m.i.p. (mystery in progress, «развивающаяся тайна» — авт.) Ещё ненавижу жить их жизнью — а большинство женщин хотят, чтобы их жизнью жил кто-то другой. Жил кто-то за них и ради них. А что касается идеала… если б я её встретил, то, скорее всего, она бы мне не понравилась. Я бы её просто не узнал…

Твоё мнение о так называемых «группи»? Много ли их у MOONSPELL’а? Существуют ли для тебя какие-либо правила по отношению к этим девушкам? Чувствуешь ли ты малейшую ответственность за тех, кто тебя боготворит, тех, для кого ты в одном лице Бог и Дьявол?

Прежде всего скажу, что я не отношусь к женщинам как к скоту даже в тех случаях, когда они толпами осаждают банды с сексуальными целями. На их счёт у меня возникают сугубо механические мысли… это просто шлюхоподобные создания, которые любят выставлять напоказ своё тело и отдавать его на волю чужих экспериментов, тех, кто трахает их словно Бог и Дьявол. Это просто смешно. Потому у меня не было и нет особенных этических правил по отношению к группи. Для меня они такие же, как все остальные: виновны, пока не смогут доказать обратное.

Человеческие взаимоотношения (любовь, дружба и т.п.), как правило, складываются из многих разных, порой плохо совместимых и противоречивых компонентов… Какой из них кажется тебе наиболее важным, что ценишь в людских отношениях больше всего?

Я думаю, как раз эту сложность и противоречивость. Мы — это то, что стоит за нашими же проблемами, но, к сожалению, не за решениями этих проблем. Человечность мне представляется как улыбка… вырезанная на лице острым ножом. Они кровава, болезненна, патетична… но это всё-таки улыбка, жест щедрости и радости. Меня крайне интересует удовольствие от этой мучительности… интересует как испытателя, наблюдателя, свидетеля и… части этого сложного клубка.

Твоё отношение к извращениям — что бы ты назвал извращением?

Жить — это первое и главное извращение, на фоне которого всё остальное выглядит лишь способом, позволяющим ему стать более разнообразным, интересным или же, наоборот, скучным. В этом я не судья… я соучастник многих преступлений.

Почему тебя так привлекает образ Волка? Что символизирует это животное? И — да… ещё Луна. Отчего естественный спутник Земли кажется тебе настолько привлекательным? Есть ли в этом образе какое-либо оккультное значение или тебя просто привлекает его пресловутый романтизм?

Ты не можешь себе представить, сколько раз мне приходилось сталкиваться с последним вопросом… ужас просто. ОК, попробую ещё раз… начнём с волчьей сути. Чем меня занимает волчий характер, так это, во-первых, своим чувством территории и, во-вторых, чувством солидарности, цельности стаи. Говоря кратко, в жизни и смерти волка заложено много интересных кодов, которые меня всегда привлекали — и продолжают привлекать в самых разных аспектах. А Луна — это направление, руководство, это эксперимент и луч света во тьме… думаю, вполне понятно, что это самый очевидный мостик между реальностью и тем, что мы делаем в составе MOONSPELL как группы и как художественного единства.

Твоя любимая одежда?

Овечья шкура. (Wolfheart в овечьей шкуре — авт.)

Любишь ли ты наблюдать за людьми? Интересует ли они тебя — в психологическом или, может, философском плане?

Я не знаю, за чем я ещё могу наблюдать: я ведь окружён людьми. Мы разделяем одно и то же жизненное пространство, мы делимся своими интересами… Люди, конечно, интересны. Они должны быть такими — в обратном случае мировая культура прекратит своё существование. Это касается всех измерений нашей жизни…

Тебе нравится джазовая музыка?

Я к ней абсолютно равнодушен, честно. Я знаю некоторых музыкантов, знаю, что они сделали, — однако большая часть этих работ не оказывает на меня никакого влияния. Я знаю джазовые стандарты, и этого, считаю, вполне достаточно.

На польском фесте «Металмания», на котором я видела единственное в моей жизни выступление MOONSPELL, до глубины души потрясла полнота вашей самоотдачи, каждое движение, каждый глоток энергии, отдаваемый Музыке, слушателям и единству вашего сета. Группа выкладывалась на полную, это видели и — уверена! — оценили все присутствующие… А скажи, случается ли такое, что, по той или иной причине, вы выступаете холодно, равнодушно, не отдаваясь музыке на все 100? Что ты просто стоишь и поёшь?..

Конечно, такое может случиться. Но эти вещи находятся в сфере контроля команды — и если у нас иногда приключались эти ужасные моменты, то сейчас мы делаем всё возможное для того, чтобы выложиться полностью… отдать всё, что у нас есть… до того, пока опять не наступит этот жуткий провал. MOONSPELL — это визуальная группа, и сцена — наше место воплощения всего, о чём мы говорим и поём. Поэтому… цель в том, чтобы достигнуть этого единения, воплотиться и пойти дальше. В большинстве случаев это получается…

Самая ужасная сцена, которую тебе довелось наблюдать?

Когда мы ехали на тот самый фестиваль в Польшу, на пути произошла авария… много людей погибло. Когда наблюдаешь такие вещи… да… это правда кошмарно… На меня сильно подействовало…

Традиционно, небольшая тур-история напоследок…

В нашем первом туре мы провели семь недель в фургоне. С собой приходилось возить спальные мешки. Первый сейшн проходил в Глазго (Шотландия), потом — проколесив всю Европу — мы оказались в Германии. Между делом мы избавились от одного из мешков… не помня уже, где и когда. А потом нашли его снова. Потом опять выкинули… но в течение нескольких месяцев, теми или иными путями, эта штуковина продолжала нас находить, Однажды этот мешок даже «пришёл» к двери клуба, в котором мы играли. Страшноватый предмет, правда?